Балдежная женщина, вдова с изюминкой и вполне статусный муж

Русский Бруклин – это китч, базар, рестораны второй наценочной категории, склочные пожилые женщины со старомодными прическами, пролезающие вперед очереди, гопники со скуластыми, веснушчатыми лицами, обутые в “Nike”…

Из окон русских ресторанов звучат песни Михаила Шуфутинского и Ирины Аллегровой. Пенсионерки судачат возле лотков с фруктами, перемежая речь американскими междометиями типа “you know” и “Okay”. В дешевых продуктовых магазинчиках вместо панини и пончиков продают борщ в пластиковых ведерках и чебуреки. Такое ощущение, что люди здесь завязли в неком безвременье, так и не сумев войти в двухтысячные, интегрироваться в американское общество. Трудно поверить, что на расстоянии 40 минут отсюда – Манхэттен, другой мир, ритм жизни, другая толпа. 

В Бруклине выпускается более десятка русских газет. Стоят они копейки, распространяются через русские магазины. Выглядят так, будто верстались лет эдак 15 назад. Страницы перегружены рекламой юристов и гинекологов. Несколько разворотов посвящено частным объявлениям: «Ищу работу сиделки», «Продам постельное белье из России» (в США проблема найти пододеяльники, в комплектах постельного белья всего 2 простыни и наволочки), «Ищу руммейта» и так далее.

Чего я совсем не ожидала увидеть, так это раздела с объявлениями о знакомствах. Вот уж не думала, что где-то это еще в ходу!

Объявления выдержаны в едином стиле. Скорее всего, тут поработал редактор с задатками профессиональной свахи. Поверить в то, что люди сами выдают такие перлы, мне сложно:

“Если вы одинокий мужчина до 65 лет, водите машину, знаете компьютер, позвоните приятной женщине, для радости”

“Хороша женщина – глаз не оторвать! Настоящая красота не уходит на пенсию. Вот осталась я одна, 66, я и водитель, я и бык, я и баба, и мужик. Хочу быть женщиной и в 80!”

“Вылитая Кармен, восточная красавица, 26. Девушка в цвету, умная, как помощник президента, леди-улыбка, мечтает о серьезном случае перехода с черной полосы на белую”

“Балдежная женщина с волшебной энергетикой ищет невысокого, некурящего друга с машиной и компьютером для радости до 60 лет”

“Милая, уютная, домашняя, 62, ей светит поздняя любовь. Обеспеченная вдова, слышит все запахи жизни. Для досуга – хорошего друга”

“Женатый, только на бумаге, 45, американец, богатый и щедрый, познакомится с женщиной для встреч и расставаний. Любой уровень английского”

“Она выглядит как человек, у которого есть Дело, на которое стоит положить жизнь. 32/166, доктор. Полный комплект счастья перед тобой”

“Бизнесмен, 49, американец. Все, о чем мечтал, - сбылось. Заинтересован в знакомстве с красивой женщиной 35-42 лет. Если хочешь иметь для досуга хорошего друга – позвони!”

“Парень высшей пробы, 30, банкир. Красивый, талантливый, успешный. Нью-Йорк – это часть его жизни и его ДНК. Вполне статусный муж”.

“Солнечный человек. Судьба – ошибка, жила так, как жить нельзя. 56/170, устроена, работающая, давно без жилищных и материальных проблем. Статная, яркая, шумная, вся с изюминкой… Решила порвать роман с одиночеством”.

Язык русских американцев с его «тикетами», «билдингами», «пэйментами», «лэндлордами», «ишурэнсами», «лойерами» нередко становится поводом для насмешек, хотя сами его носители могут и не отдавать себе отчета в том, что лишаются лексического запаса и возможности полно и грамотно выражать свою мысль на родном языке.

По мнению большого авторитета в мире психолингвистики Валерия Белянина интонация – первое, что теряется в эмиграции. Потом появляются отдельные иноязычные вкрапления, легче уже сказать короткую фразу на иностранном, чем на родном. Принцип экономии умственных усилий никто не отменял. Большинство людей старается всячески облегчить себе жизнь. В том числе и упрощая мышление. В целом же носитель языка теряет примерно 5% информации в год. Разумеется, все очень относительно и зависит от возраста человека, его окружения, памяти, того, насколько ему этот язык нужен.

Дети русских американцев признаются: «Мы думаем как взрослые, а говорим как дети». Причем сами они уверены, что слова типа “макровейв”, “лоер”, “скедьюл” - это русские слова, поскольку слышали, как их родители вставляют такие слова в речь, или читали в объявлениях местных газет.

На вопрос о том, какой язык является для них родным, они отвечают по-разному: “английский”, “русский”, “русский и английский”.

Существует даже специальный термин для обозначения трудностей перехода с одного языка на другой – билингвальная шизофрения. Когда говорящий не отдает себе отчета, на каком языке говорит, и сбивается с одного на другой.

Английский, которому учат нас в школе, очень далек от живой американской речи.

Вместо “autumn” (осень) тут говорят “fall”, вместо “wait” – “hold on”, вместо “please”  используют речевые обороты “Would you…” и “Could you…”.

Если менеджер хочет, чтобы сотрудник заварил кофе для посетителей ресторана, он не скажет ему: “Иди завари кофе”. А вежливо поинтересуется: “You wanna brew some coffee?». Привычные для нас фразы, типа “Закрой дверь”, “Передай масло” для свободолюбивых американцев звучат как приказ. Даже собственных детей они просят: «Почисти зубы, пожалуйста», а не «Марш, чистить зубы и спать!». Вот как рождаются мифы о властных русских женщинах, грубых русских мужчинах и суровой русской власти.

Мы не приучены просить прощения и благодарить в таком количестве, как это делают американцы. Чтобы проверить это на практике, покатайтесь в метро в час пик. Пробираясь к выходу, вы десять раз услышите «Сорри!», как будто это не вы распихиваете людей и наступаете им на ноги. Извинения всегда имеют двусторонний характер, в независисимости от того, кто прав, а кто виноват.

Вежливостью, как мне кажется, можно объяснить и тот факт, что американки звучат на пару тонов выше славянских женщин. У мужчин – голоса как голоса, а у женщин – тонкие, писклявые, визгливо-елейные… Помню, я была в шоке, когда встретив бывшую одноклассницу в Нью-Йорке, услышала, как она говорит. В школе у нее был низкий, хрипловатый голос. Спустя десять лет та же самая девушка говорила очень громким, заливистым, высоким голосом.

Знакомый лингвист объяснила, что у славян и американцев принципиально разное интонирование. Голосовых модуляций у них гораздо больше, чем у нас, и происходят они в более высоком регистре. Мы, славяне, для американцев звучим либо очень агрессивно, либо апатично-недовольно, наши типичные интонации именно так воспринимаются американским ухом.

Кроме того, если задуматься, этикетные формы требуют такого – неестественного – голоса. Когда мы пытаемся быть милыми, вежливыми, радушными, интонация ползет вверх. Понаблюдайте за девушками в момент их флирта с противоположным полом, и вы поймете, как звучат американки!

Собачья жизнь в Нью-Йорке

Лучше всего в Нью-Йорке живут собаки. По официальным данным их здесь больше 2 миллионов. Нельзя сказать, чтобы какой-то породе отдавалось предпочтение, но  таких ухоженных, самодовольных псов вы не увидите нигде в мире!

Горожане проявляют исключительную дисциплинированность в вопросе устранения продуктов жизнедеятельности своих питомцев. Будь то домохозяйка, гламурная девушка с калифорнийским загаром или финансист в итальянском костюме.

Они не озираются стыдливо по сторонам, не стремятся скрыться с места «преступления» под покровом темноты, надеясь, что подумают не на их собачку… Для них надеть на руку целлофановый пакетик и убрать собачьи какашки с тротуара так же естественно, как почистить зубы перед сном. Только в данном случае они блюдут гигиену города.

О собаках нью-йоркеры (жителей этого города я буду называть на американский манер) пекутся так же, как о детях, - отдают их в детские сады, нанимают нянь, формируют рацион с помощью собачьего диетолога, покупают игрушки, лакомства и памперсы на время течки…

Собакам бывает дозволено то, что не дозволено детям, - некоторые водители ездят по городу с собачкой на коленях, которая ползает туда-сюда и теоретически может создать на дороге аварийную ситуацию.

А однажды я увидела шокирующую картину: мужчина и женщина с ребенком и собакой переходили улицу. Собаку нес на животе папа в приспособлении типа «кенгуру». Ребенок лет четырех на поводке топал за мамой. Функцию ошейника выполняла арматура из ремешков на груди и синего рюкзачка, от которого тянулся поводок. Наверное, это удобно. В центральном парке я видела няню с четырьмя детьми на поводках. Однако меня все равно передергивает всякий раз, когда вижу эту картину. Потому что помню себя в этом возрасте, с какой тоской я взирала на жизнь за забором детского сада, на людей, спешащих по своим делам! Хотелось перелезть через этот забор, но сдерживал страх, что не найду родного дома. Уже тогда я страдала от ограниченности пространства, в котором приходится существовать, а если бы меня еще и на поводок посадили!

Позволить себе содержать собаку на острове, где двухкомнатная квартира считается роскошью, могут только состоятельные люди. Однако сами хозяева редко выгуливают своих питомцев, - за них это делают догволкеры. Работа, с одной стороны, легкая и неплохо оплачиваемая (10 долларов в час), но однажды на пробежке в Центральном парке я стала свидетелем страшной сцены: на пуделя, которого выгуливала женщина, набросился огромный пес. Оба животных были на поводках. Женщина орала, пес загрызал пуделя, хозяин пса, несмотря на мощную комплекцию, не мог оттащить зверя от истошно визжащей жертвы. Я к тому времени как раз обдумывала возможность подработки в качестве догволкера. После увиденного навсегда отказалась от этой затеи. Не известно, чего «собачья няня» боялась больше, – атакующего пса или реакции хозяев, когда она расскажет, что стало с их питомцем.

И все-таки собакам в Нью-Йорке живется гораздо лучше, чем многим людям. В этом я убеждалась не раз.

НАСТОЯЩИЙ НЬЮ-ЙОРКЕР

Утром, когда все спешат и опаздывают, лучше всего подмечаются черты городских жителей, их привычки и ритм, в котором они живут. Итак...

Настоящий Нью-Йоркер погружается в метро со стаканчиком горячего кофе в руке. Для меня до сих пор загадка, как они в час пик ухитряются балансировать с этим стаканчиком, держаться за поручень, протискиваться сквозь толпу к выходу и ничего не расплескать, не обжечься. И какое удовольствие в том, чтобы пить стремительно остывающий кофе на ходу, на грязной платформе, наблюдая крыс, бегающих по путям, вдыхая запахи городской подземки? Тем не менее, каждый день начинается так. И Нью-Йорк будет не Нью-Йорк без этой спешащей, просыпающейся толпы со стаканчиками.

Настоящий Нью-Йоркер ходит быстро, очень быстро, и при всем уважении к туристам терпеть не может, когда они идут впереди него прогулочным шагом, замедляют ход, чтобы сделать очередную бессмысленную фотку на телефон... Это у них вэкэйшн, а у нас - работа, ап, ап, ап!!! Мои друзья всегда жаловались, что я быстро хожу. А я, тренированная годами совмещения школы и музыкалки, работы и универа, не могла по другому. Так вот здесь ВСЕ так ходят. Не каждый такой ритм выдержит. Поэтому молодые и среднего возраста люди здесь преобладают.

Настоящий Нью-Йоркер, если это женщина, брови не выщипывает, а идет в салон, платит 5 долларов, и ей делают threading - китайский метод удаления волос. Делается из нитки что-то вроде петли, и мастер, зажав конец нитки в зубах, двигает головой вперед-назад, захватывая волосок в петлю и выдергивая их, когда движется назад. Нас этому чуть-чуть учили в школе, чтобы знали, с чем это едят, но мне техника не понравилась. Почему нитка удобнее, чем пинцет? Потому, видимо, что в Китае была напряженка с железом. Американки же убеждены, что threading - более "чистая" техника, и брови после процедуры выглядят лучше.

Настоящий Нью-Йоркер не следует моде. А зачем? То, что судят здесь не по одежке, я убеждалась не раз. Так что острые носы, тупые носы, платформы, квадратные каблуки, танкетки, шпильки... Кто-то одевается в стиле 80-х, кто-то причесан под 40-е, другой предпочитает китч ранних двухтысячных.. Образы почти никогда не повторяются и разглядывать людей очень интересно. Тут они такие как есть, одеваются так, как хотят, не боятся ярких цветов, рискованных фасонов и очень весело комбинируют стили.

Настоящий Нью-Йоркер не так уж часто улыбается. Да-да-да, улыбка - это часть американской культуры, и в школе, на работе, они улыбаются - широко и натужно. Но на улице, в метро - вовсе не обязаны! И в этом мне видится независимость этого города от всей остальной Америки. Вся остальная Америка, бывает, подшучивает на угрюмостью Нью-Йоркеров, а мне она симпатична. Потому что я тоже не могу притворятся 24 часа в сутки, что я бодра, весела и жизнерадостна. Мы едем в метро - задумчивые и отстраненные, мы вне протокола и можем расслабиться.

Настоящий Нью-Йоркер достаточно образован для того, чтобы знать, что Беларусь находится в Восточной Европе. Здесь мне практически никогда не приходится объяснять, откуда я родом. У многих людей есть знакомые-белорусы, отчего складывается впечатление, что нас будет поболе, чем 9 миллионов. Нью-Йоркеры гордятся культурной жизнью города, наслышаны про актуальные выставки, но сами редко ходят в музеи.

Для настоящего Нью-Йоркера класс йоги - как дом родной! Когда-то это было модным трендом, сейчас на йогу ходят так же, как едят суши. Не задумываясь о том, экзотично это или нет. Помогает в борьбе со стрессом. А стрессов тут - о-е-ей...

Настоящий Нью-Йорке бросил либо бросает курить (не комильфо лет пять уже), но пьет едва ли не каждый рабочий день, а уж в выходные и подавно - ни один бранч не обходится без Блади Мэри или Мимозы. В ресторанах, барах и кафе есть так называемые "счастливые часы" - с 16 00 до 19 00, когда вино, шоты и прочее стоит в два раза дешевле обычной стоимости. И знаете, не пустуют заведения ))

Настоящий Нью-Йоркер покупает еду втридорога в магазинах органических продуктов, время от времени практикуя вегетарианство.

Настоящий Нью-Йоркер переходит дорогу на красный свет, таксисты, ко всему привыкшие, пропускают или тормозят в последний момент.

Настоящий Нью-Йоркер носит солнцезащитные очки зимой и летом.

Настоящий Нью-Йоркер (если это женщина) носит балетки на босу ногу даже в нулевую температуру.

Настоящий Нью-Йоркер считается таковым после 10 лет жизни в Большом Яблоке.

Дмитрий Шолохов - победитель 10 сезона Проекта Подиум

У белорусов не так много поводов для гордости. Тем более приятно, когда наши соотечественники (пусть даже бывшие) добиваются мирового признания. Дмитрий Шолохов – победитель одного из самых успешных и долгоиграющих американских телепроектов. За 8 лет существования проекта «Подиум» дизайнеры в напряженной обстановке и за ограниченное время создавали потрясающие наряды из конфет, мусора, бумаги (всего, на что хватит фантазии у создателей шоу); ведущая Хайди Клум трижды стала мамой; десять победителей получили путевку в профессиональный мир моды, но не все смогли удержаться на волне успеха. В личной беседе Дмитрий рассказал мне то, о чем еще не рассказывал ни в одном из своих интервью: что осталось за кадром проекта «Подиум», каких женщин он считает интересными и почему стоит пересмотреть шестой сезон «Секса в большом городе».

Нью-Йорк может запросто тебя сожрать

Дмитрий Шолохов родился в Новополоцке, в семье художника и медицинского работника. Папа – художник, занимается оформлением интерьеров. Бабушка была большой модницей и много шила. То же можно сказать и о маме. С детства и до самого отъезда в США Дмитрий занимался бальными танцами. В 11 лет нарисовал свой первый эскиз танцевального костюма, за ним последовали другие – для себя и партнерши. К Дмитрию стали поступать заказы – так, еще в подростковом возрасте, началась его профессиональная карьера. А в 18 лет судьба дала крутой поворот – Дмитрий переехал в Америку.

- Я приехал в США в 18 лет, по студенческой программе, - вспоминает дизайнер, - Первые два года жил на границе двух штатов – Мэриленд и Деловер. В одном работал, в другом учился – посещал курсы английского и программирования. Тем самым  подготавливал себя к поступлению в школу дизайна. Я с самого начала знал, чем хочу заниматься, и мне хотелось быть подкованным во многих областях. Зарабатывал на жизнь я тем, что работал в ресторанах, сразу на трех работах. Вместе с другими студентами жил в доме на берегу океана. Это было замечательное время! Мы впервые оторвались от родителей и чувствовали эйфорию от того, что теперь сами распоряжаемся своей жизнью. График был сумасшедший, но во мне было столько энергии! Когда скопил достаточно денег, понял, что пора двигаться дальше и переехал в Нью-Йорк. Поступил на подготовительный курсы при Институте технологий моды (Fashion Institute of Technology). Вот тогда для меня начался самый трудный, депрессивный период! Нью-Йорк – город суровый, может запросто тебя сожрать. Он очень контрастный, к нему надо привыкнуть, нужно найти себя, а для этого должна быть цель. Первый год был годом поиска, притирания, у меня не было ни друзей, ни знакомых, и нужно было войти в колею, социально и материально устроиться.

- Как вы зарабатывали на жизнь в Нью-Йорке?

- Какое-то время жил на сбережения. Однажды меня остановил агент на улице и предложил работать моделью. Я стал ходить на кастинги, принимать участие в показах (рост позволяет), сьемках… Два года я этим занимался, но мне это никогда не нравилось.

- Почему?

- Потому что передо мной стояла совсем другая задача! Я знал, что хочу создавать одежду, развиваться творчески. А в модельном бизнесе тебя оценивают как товар, никто не интересуется твоим внутренним миром и способностями. Мне было неприятно и неинтересно ходить на кастинги. Но были интересные моменты… Я входил в категорию моделей, которых приглашали для съемок в фильмах и сериалах, если нужно было создать определенного рода массовку: клуб, ресторан, светская тусовка… Так я попал в сериал «Секс в большом городе», снялся в трех эпизодах.

- Вот это да! В каком сезоне?

- В шестом сезоне в одной из последних серий мое лицо показывают крупным планом – я сижу рядом за столиком главной героини, разговариваю с девушкой.

Реальность, которую ты сам под себя подстраиваешь

- Я закончил лучшую, на мой взгляд, школу дизайна – Parsons School of Design. Работал с многими известными брэндами: Calvin Klein, J.Mendel, Domenico Vacca, Jones New York, Anne Klein.

- Когда вы почувствовали, что жизнь налаживается? Был момент, когда вы почувствовали: «Я люблю этот город! Я являюсь его частью!»

- Говорят, что чтобы стать нью-йоркером, нужно прожить в этом городе 10 лет. Я влюбился в этот город после трех. Мне кажется, каждый человек может найти себя здесь. Это реальность, которую ты сам под себя подстраиваешь. У тебя появляются определенные маршруты, которыми ты ходишь, места, все эти визуальные, психологические «маячки»... На сегодня я уже не представляю себя ни в каком городе, кроме как в Нью-Йорке. По крайней мере, если говорить об Америке.

- Какие-то друзья юности остались с вами?

- Есть люди, с которыми до сих пор близко общаюсь. Большинство из тех, с кем начинал, реализовали себя. Те, у кого была цель: стать доктором, создать собственный бизнес и так далее. А люди, которые ни к чему не стремились, ничего, соответственно, и не добились. Каждому – свое. Кто-то живет простой, однообразной жизнью, и его все устраивает.

Культ личности

- Прожив в Нью-Йорке 13 лет, можете ли вы составить некий обобщенный образ его жительницы?

- Мне кажется, женщины Нью-Йорка очень индивидуальны в плане своего образа. Здесь развито такое понятие, как культ личности. То есть каждый несет свою индивидуальность, не стремится вписываться в тренд. Очень много эксцентричных людей на улицах. Нигде в мире не одеваются так, как в Нью-Йорке! Это город, где человек стремится проявить себя во всем: профессии, досуге, в том, как он выглядит. Особенно это характеризует людей творческих профессий. Тут не только женщины, но и мужчины одеваются очень ярко и разнообразно.

- Можно ли применить к жительницам Нью-Йорка выражение: «женщина без возраста»?

- Абсолютно! Именно для таких женщин я и создаю свою одежду. В отличие от постсоветских стран, где женщинам после 35-ти очень трудно сохранить чувство собственного достоинства в силу существующего культа молодости, пренебрежительного отношения со стороны мужчин, в Нью-Йорке сама среда способствует тому, что женщина не заморачивается ни о возрасте, ни о своей востребованности у мужчин. Здесь женщины, в основном, карьеристки. У них есть определенные профессиональные амбиции, которые они успешно удовлетворяют. У них обостренное чувство собственного достоинства. Они знают себе цену как профессионалы! Когда женщина реализована в профессиональном плане, она становится более независимой. И чем старше она становится, тем больше в ней этой независимости. Когда женщина полностью зависит от мужчины… Я не говорю, что это плохо! Но мы говорим о Нью-Йорке. Тут важно не то, как молодо ты выглядишь, а то, как ты себя можешь проявить. На мой взгляд, женщины, уверенные в себе, с возрастом только интереснее. Любовь к себе предполагает любовь к своему телу, а это значит – хорошее питание, спорт, душевное здоровье.

- А вам не кажется, что женщины, равно как и мужчины, здесь явно

перебарщивают с пластикой? В Нью-Йорке я впервые увидела взрослых мужчин с разглаженными ботоксом лбами и со следами круговой подтяжки на лице…

- Все должно быть в меру. Если следы вмешательства пластического хирурга заметны невооруженным взглядом, то это уже не есть хорошо. А если все хорошо, аккуратно сделано, почему нет? Если людей это делает счастливее и увереннее в себе, то ради Бога! У меня еще не тот возраст, чтобы об этом задумываться

- Какая одежда, на ваш взгляд, портит любую женскую фигуру?

- Все зависит от индивидуальности и фигуры женщины. Есть женщины, на которых можно надеть все что угодно, и они будут не будут выглядеть смешно. Нужно знать, что тебе идет. Одна из важных функции одежды – скрывать недостатки и подчеркивать достоинства. Я работаю со всеми тканями, фактурами и материалами. Для меня не существует «табу» в моде. Я человек достаточно открытый к экспериментам. Исхожу из того, для кого я это делаю. Есть очень броские, яркие вещи. Вот с этим нужно быть аккуратным. Чтобы не выглядеть вульгарно. Вульгарность – это, наверное, единственное, что портит женщину.

Тайны проекта “Подиум”

- В проект я пришел уже состоявшимся профессионалом – за полгода до кастинга я получил, наконец, работу своей мечты: у меня был собственный офис, творческая свобода, хорошая зарплата, надо мной не стояло начальника… Ради участия в проекте (сьемки длились три месяца) пришлось бросить все: работу, клиентов, квартиру, на съем которой просто не было бы денег. С другой стороны, мне надоело работать на чужие брэнды, я хотел продвигать собственное имя, а участие в проекте – как раз то, что надо для этого! В Нью-Йорке на кастинг пришло более 2000 дизайнеров, и то, что меня выбрали, - было большой удачей и наградой за все предыдущие годы упорной работы.

- Зрители проекта поражались вашей собранности, спокойствию, умению тактично отражать нападки истеричных личностей. Как удавалось «сохранить лицо» под круглосуточным прицелом камеры, в обстановке постоянного напряжение и жесткой конкуренции?

- Я был уверен в себе как профессионал. Мне не нужно было никому ничего доказывать. Кроме того, я не сторонник склок и конфликтов, и стараюсь не поддаваться на провокации, со всеми держаться доброжелательно и дипломатично. человек дипломатичный. Я пришел с целью поработать, показать себя как дизайнера и одержать победу. А то, что не со всеми удалось найти общий язык… В шоу намеренно берут харизматиков, ярких личностей, которые могут и не являться сильными дизайнерами, но добавляют в шоу интриги, создают рейтинг. С одной девушкой никто не мог сладить. Человек отказывался что-либо обсуждать, переходил на личности… Кому это понравится?

- А вы никогда не чувствовали дискриминацию оттого, что родом из Беларуси?

- Нет, не чувствовал. Не думаю, что то, откуда я родом, может стать препятствием. Наоборот, это вызывает у людей интерес. Люди образованные еще и знают, где Беларусь находится (улыбается).

- Какое задание было самым трудным?

- Шить для детей. Опыта такого у меня не было. Дети – очень непредсказуемы, их сложно контролировать, они вертятся во время примерок, кривляются на подиуме… Я пережил огромный стресс!

- Вы очень уставали?

- Никогда в жизни мне не было так тяжело физически, морально и творчески. К концу проекта я похудел на 8 кг. Для меня как человека худого это было много. Порой мы спали по 3-4 часа в сутки! Я считаю, такую нагрузку могут выдержать только молодые люди с сильной волей к победе.

- Откройте секрет: все-таки действительно дизайнеры выполняют работу в строго отведенное время,  или за кадром им дается время на доработку? Когда смотришь на все эти платья с вышивкой, идеально сидящие брюки, сложные фасоны, не верится, что все это можно было сделать за каких-нибудь несколько часов!

- Все так, как показывают по телевизору, и даже хуже. Ни одной секунды больше! Не важно, делаешь ли ты в это время последнюю строчку или отрезаешь подол платья… Не забывайте, что в эти 7-8 часов входят «перекусы», переезды с места на место. Итого выходит даже меньше.

- Есть ли место, где вы полностью забываете о работе?

- Это место – Беларусь. Мой родительский дом. Там я действительно забываю обо всем и отдыхаю.

- Вам уже подарили все, что обещали победителю? Лексус, 100 тысяч долларов на создание собственной линии и прочее?

- Процесс получения подарков сложен и растянут во времени. Нужно заполнить кучу бумаг, встретиться со спонсорами. Однако, дело двигается. Сейчас рразрабатывается эксклюзивная коллекция женской одежды для сети магазинов «Lord & Taylor». Ведутся переговоры с белорусской компанией О.Jen o разработке коллекции Dmitry Sholokhov for O.Jen, и показе ее на неделе моды в Минске и в Москве весной 2013 года. Кроме того, я работаю над собственной коллекцией, которую представлю на неделе моды в Нью-Йорке следующей осенью.

- Судя по всему, вы вообще не отдыхаете!

- Когда занимаешься любимым делом, понятия «работа» и «отдых» смазываются. Для меня единственное место, где я могу забыть обо всем, - это родительский дом, Новополоцк. Я стараюсь регулярно бывать дома. Общение с родителями дает силы для новых свершений.