Балдежная женщина, вдова с изюминкой и вполне статусный муж

Русский Бруклин – это китч, базар, рестораны второй наценочной категории, склочные пожилые женщины со старомодными прическами, пролезающие вперед очереди, гопники со скуластыми, веснушчатыми лицами, обутые в “Nike”…

Из окон русских ресторанов звучат песни Михаила Шуфутинского и Ирины Аллегровой. Пенсионерки судачат возле лотков с фруктами, перемежая речь американскими междометиями типа “you know” и “Okay”. В дешевых продуктовых магазинчиках вместо панини и пончиков продают борщ в пластиковых ведерках и чебуреки. Такое ощущение, что люди здесь завязли в неком безвременье, так и не сумев войти в двухтысячные, интегрироваться в американское общество. Трудно поверить, что на расстоянии 40 минут отсюда – Манхэттен, другой мир, ритм жизни, другая толпа. 

В Бруклине выпускается более десятка русских газет. Стоят они копейки, распространяются через русские магазины. Выглядят так, будто верстались лет эдак 15 назад. Страницы перегружены рекламой юристов и гинекологов. Несколько разворотов посвящено частным объявлениям: «Ищу работу сиделки», «Продам постельное белье из России» (в США проблема найти пододеяльники, в комплектах постельного белья всего 2 простыни и наволочки), «Ищу руммейта» и так далее.

Чего я совсем не ожидала увидеть, так это раздела с объявлениями о знакомствах. Вот уж не думала, что где-то это еще в ходу!

Объявления выдержаны в едином стиле. Скорее всего, тут поработал редактор с задатками профессиональной свахи. Поверить в то, что люди сами выдают такие перлы, мне сложно:

“Если вы одинокий мужчина до 65 лет, водите машину, знаете компьютер, позвоните приятной женщине, для радости”

“Хороша женщина – глаз не оторвать! Настоящая красота не уходит на пенсию. Вот осталась я одна, 66, я и водитель, я и бык, я и баба, и мужик. Хочу быть женщиной и в 80!”

“Вылитая Кармен, восточная красавица, 26. Девушка в цвету, умная, как помощник президента, леди-улыбка, мечтает о серьезном случае перехода с черной полосы на белую”

“Балдежная женщина с волшебной энергетикой ищет невысокого, некурящего друга с машиной и компьютером для радости до 60 лет”

“Милая, уютная, домашняя, 62, ей светит поздняя любовь. Обеспеченная вдова, слышит все запахи жизни. Для досуга – хорошего друга”

“Женатый, только на бумаге, 45, американец, богатый и щедрый, познакомится с женщиной для встреч и расставаний. Любой уровень английского”

“Она выглядит как человек, у которого есть Дело, на которое стоит положить жизнь. 32/166, доктор. Полный комплект счастья перед тобой”

“Бизнесмен, 49, американец. Все, о чем мечтал, - сбылось. Заинтересован в знакомстве с красивой женщиной 35-42 лет. Если хочешь иметь для досуга хорошего друга – позвони!”

“Парень высшей пробы, 30, банкир. Красивый, талантливый, успешный. Нью-Йорк – это часть его жизни и его ДНК. Вполне статусный муж”.

“Солнечный человек. Судьба – ошибка, жила так, как жить нельзя. 56/170, устроена, работающая, давно без жилищных и материальных проблем. Статная, яркая, шумная, вся с изюминкой… Решила порвать роман с одиночеством”.

Язык русских американцев с его «тикетами», «билдингами», «пэйментами», «лэндлордами», «ишурэнсами», «лойерами» нередко становится поводом для насмешек, хотя сами его носители могут и не отдавать себе отчета в том, что лишаются лексического запаса и возможности полно и грамотно выражать свою мысль на родном языке.

По мнению большого авторитета в мире психолингвистики Валерия Белянина интонация – первое, что теряется в эмиграции. Потом появляются отдельные иноязычные вкрапления, легче уже сказать короткую фразу на иностранном, чем на родном. Принцип экономии умственных усилий никто не отменял. Большинство людей старается всячески облегчить себе жизнь. В том числе и упрощая мышление. В целом же носитель языка теряет примерно 5% информации в год. Разумеется, все очень относительно и зависит от возраста человека, его окружения, памяти, того, насколько ему этот язык нужен.

Дети русских американцев признаются: «Мы думаем как взрослые, а говорим как дети». Причем сами они уверены, что слова типа “макровейв”, “лоер”, “скедьюл” - это русские слова, поскольку слышали, как их родители вставляют такие слова в речь, или читали в объявлениях местных газет.

На вопрос о том, какой язык является для них родным, они отвечают по-разному: “английский”, “русский”, “русский и английский”.

Существует даже специальный термин для обозначения трудностей перехода с одного языка на другой – билингвальная шизофрения. Когда говорящий не отдает себе отчета, на каком языке говорит, и сбивается с одного на другой.

Английский, которому учат нас в школе, очень далек от живой американской речи.

Вместо “autumn” (осень) тут говорят “fall”, вместо “wait” – “hold on”, вместо “please”  используют речевые обороты “Would you…” и “Could you…”.

Если менеджер хочет, чтобы сотрудник заварил кофе для посетителей ресторана, он не скажет ему: “Иди завари кофе”. А вежливо поинтересуется: “You wanna brew some coffee?». Привычные для нас фразы, типа “Закрой дверь”, “Передай масло” для свободолюбивых американцев звучат как приказ. Даже собственных детей они просят: «Почисти зубы, пожалуйста», а не «Марш, чистить зубы и спать!». Вот как рождаются мифы о властных русских женщинах, грубых русских мужчинах и суровой русской власти.

Мы не приучены просить прощения и благодарить в таком количестве, как это делают американцы. Чтобы проверить это на практике, покатайтесь в метро в час пик. Пробираясь к выходу, вы десять раз услышите «Сорри!», как будто это не вы распихиваете людей и наступаете им на ноги. Извинения всегда имеют двусторонний характер, в независисимости от того, кто прав, а кто виноват.

Вежливостью, как мне кажется, можно объяснить и тот факт, что американки звучат на пару тонов выше славянских женщин. У мужчин – голоса как голоса, а у женщин – тонкие, писклявые, визгливо-елейные… Помню, я была в шоке, когда встретив бывшую одноклассницу в Нью-Йорке, услышала, как она говорит. В школе у нее был низкий, хрипловатый голос. Спустя десять лет та же самая девушка говорила очень громким, заливистым, высоким голосом.

Знакомый лингвист объяснила, что у славян и американцев принципиально разное интонирование. Голосовых модуляций у них гораздо больше, чем у нас, и происходят они в более высоком регистре. Мы, славяне, для американцев звучим либо очень агрессивно, либо апатично-недовольно, наши типичные интонации именно так воспринимаются американским ухом.

Кроме того, если задуматься, этикетные формы требуют такого – неестественного – голоса. Когда мы пытаемся быть милыми, вежливыми, радушными, интонация ползет вверх. Понаблюдайте за девушками в момент их флирта с противоположным полом, и вы поймете, как звучат американки!